Усть-Каменогорск, как и многие города Прииртышья, сначала был крепостью, т.е. военно-стратегическим пунктом, которому выпала еще и важная роль в процессе присоединения Алтая к России. Вновь образованные в 1720-е годы Верх-Иртышские крепости, в том числе и Усть-Каменогорская, были приписаны к Тобольской провинции. Отметим, что административное подчинение крепости неоднократно менялось во второй половине ХVІІІ века. Крепость Усть-Каменогорская с 1780 года входила в состав Колыванской области, с 1785 года в Колыванское наместничество, с 1795 года перешла в управление Колывано-Воскресенского горного начальства. В 1804 году Усть-Каменогорская крепость, с прилегающими к ней станицей и селением, становится городом. В 1822 году – окружной город Омской области, с 1838 года – безуездный город Томской губернии, а с 1854 года – город Семипалатинской области, получив в 1868 году статус уездного.
В начале ХІХ века Н.М. Ядринцев писал: «… в Усть-Каменогорской крепости общественная жизнь… была живее Иркутской… Усть-Каменогорск походил на ту крепость, которая описана у Пушкина в «Капитанской дочке…». Действительно, в середине ХІХ века в Усть-Каменогорске наблюдается активизация деловой жизни, некоторая демократизация в управлении, развитие культуры. все это расширяло сферу общественной жизни, пробуждало интерес к ней у городского обывателя. Общественная жизнь горожан концентрировалась вокруг городского самоуправления, культурно-просветительских дел, школьного образования, благоустройства города, разного рода попечительства и благотворительности. Главным богатством любого города всегда были и есть его жители, особенно те, которые оставили определенный след в его истории. Поэтому, изучая архивы, всматриваясь в старинные фотографии из фондов музея, мы всегда пытаемся проследить события, судьбы и дела тех людей, о которых рассказывают музейные экспонаты. Именно музейная коллекция документов, фотографий, воспоминаний по истории города позволяет совершить путешествие в наш старый город, узнать о судьбах многих горожан, проследить их семейные истории.
Итак, ранняя весна какого-то фантастически далекого года – 1900, например. Горожане волнуются – а вдруг опять будет наводнение? Особенно боятся его жители Казачьей станицы. Читатель может удивиться, при чем тут город Усть-Каменогорск? Какая Казачья станица? А вот старожилы помнят, что так долго называли самую старинную часть города, заселенную преимущественно казаками. В 1906 году можно было написать на почтовом конверте «город Усть-Каменогорск, Казачье. Дом Степана Васильевича Иванова». И адресат получал письмо. А жил Степан Васильевич Иванов в собственном доме по улице Никольской, которая сейчас называется улицей Казахстан.
Принято считать коренными городскими сословиями мещанство и купечество. Но первым городским сословием Усть-Каменогорска можно смело называть казачество. Давайте обратимся к уникальному музейному документу – «План части города с показанием усадебных участков, занятых казаками Усть-Каменогорской станицы». Обследование усадебных мест производилось 6 июня 1906 года по указанию доверенных от города Усть-Каменогорска О.Ф. Костюрина и И.В. Емельянцева и доверенных от казаков станицы Усть-Каменогорской старшего урядника И.В. Щеглова, казака С.В. Щеглова. Так вот из этого плана видно, что казаки селились по улицам Никольской (улица Казахстан), Андреевской (улица имени Головково), Набережной (ул. Чернышевского), Базарному переулку (Тохтарова), Пожарному переулку (М. Горького), Соборному переулку (К.Кайсенова), Мечетскому переулку (К. Маркса), Крепостному (Крылова) и Соляному переулкам (бывшая улица имени Михаэлиса). Усадьбы казаков тщательно нанесены на план, здесь же указаны и владельцы этих усадеб. Многие из этих фамилий до сих пор на слуху в нашем городе, есть и такие, судьбы которых сохранились в музейных документах, фотографиях. О них и будет речь.
Давайте для начала пройдемся по Крепостному переулку. Это одна из первых улиц, которая брала начало от крепости. Здесь жили Загвоздины, Солнцевы, Шемелины, Щегловы, Заставины, Рахваловы.
Домик Рахвалова Семена Ильича стоял почти на берегу Иртыша, от русла реки его отделяла лишь Шестаковская площадь. Во время наводнения вода всегда прямо по Крепостному переулку добиралась до дома и заливала весь огород. Мы не случайно начали наше путешествие с дома Рахваловых. Сын Семена Ильича, Николай Рахвалов, стал известным писателем, в его воспоминаниях живо встают перед нами образы соседей, всех тех, кто окружал его, кто сыграл определенную роль в его жизни.
Вот что вспоминал Николай Рахвалов о Шестаковской площади – знаменитом месте в городе. Название свое она получила от имени владельцев – братьев Владимира и Николая Шестаковых. Земля эта примыкала к их дому, и братья поначалу хотели там ставить теплицы, но ничего из их предприятия не вышло. Однако земля недолго пустовала. Станичные казаки быстро нашли применение образовавшемуся пустырю. Ежегодно на этой площади стали проходить казачьи сборы. Разбивался здесь лагерь новобранцев, отправлявшихся на действительную службу.
Казаки были особым военным сословием. За богатые земельные наделы, закрепленные царским правительством за казаками, и за ряд налоговых и прочих льгот казаки должны были многие годы находиться на военной службе и являться для ее прохождения в своей форменной одежде, со своим конем, своим оружием. С семнадцати до двадцати лет казаки числились «малолетками» — допризывниками. С двадцати до пятидесяти пяти – «служилыми», т.е. годными для военной службы. В этот период их могли в любой момент призвать на войну, на действительную службу, на сборы. Вот «малолетки» и собирались ежегодно на Шестаковской площади. Станичный атаман назначал людей, которые их тренировали, обучали началам воинской науки. Мальчишки со всей округи сбегались посмотреть на это интереснейшее зрелище, а после сборов собирали трофеи – гильзы, обломки сбруи, подковы и другие занятные вещицы. Площадь дожила до 1969 года, когда прямо мимо Шестаковского дома стали строить мост через Иртыш. Дом, естественно, снесли, а на месте Шестаковской площади построили городской молочный завод. Теперь уже и его нет. Когда строили мост, снесли также дома Седельниковых, Шаталовых, дом уездного начальника Казанцева, здание городской больницы.
А вот история «в лицах» самого Крепостного переулка. Свои первые рассказы писатель Николай Рахвалов показывал соседке Ксении Горностаевой, которая жила неподалеку. Ксения Петровна, выпускница Смольного института для благородных девиц, женщина для своего времени образованная, интересовалась литературой и познакомила будущего писателя с творчеством Горького. Она и была первым критиком рассказов Рахвалова. Замужем Ксения Петровна была протодьяконом Федором Горностаевым. Рассказывали романтическую историю о том, что Федор украл свою невесту из богатого родительского дома. некий недоброжелатель священника написал на него донос о том, что тот украл невесту, женился на ней без согласия и благословения ее родителей. Это отрицательно сказалось на службе Федора. Но горожане любили его за веселый нрав, приятность в общении, образованность, красивую внешность. Благодаря Горностаеву прославилась фамилия Заставиных: служивший в Троицкой церкви, Федор организовал прекрасный хор из многочисленногог семейства Заставиных. Великолепный голос самого Федора дополнял этот хор, послушать который собирался чуть ли не весь город.
Семья Заставиных была богата талантами. Николай Рахвалов в своих мемуарах приводит и ее историю, весьма занимательную. Капитолина Заставина была большой любительницей драматического действия и принимала участие во всех любительских спектаклях. Вот как описывает ее писатель: «Молодая, приятной внешности брюнетка, глаза с поволокой, изящный стан». Как-то в заезжем театре заболела актриса. Капитолина попросилась играть, ее утвердили на роль в пьесе «На дне». После этой роли талантливую провинциалку неожиданно пригласили в профессиональную труппу. Василий Заставин, муж Капитолины, пытался ее отговорить, удержать молодую жену при себе, но у него ничего не вышло. Помня, что она вышла за него, бедного молодого казака, против воли отца, содержателя почтовой гоньбы, он ей уступил. И уехали они вместе из Усть-Каменогорска вслед за театром.
В самом конце крепостного переулка стояла Оружейная мастерская – одноэтажное, белое продолговатое здание. Возле него всегда громоздилась свалка стружек, опилок, обрубков древесины, железок. Дети часто находили там много нужного для свих ребячьих затей. В 1897 году начальником оружейной мастерской был сотник Виктор Дмитриевич Шайтанов, а оружейным мастером здесь много лет работал Иван Ефимович Новолодский. Он считался непревзойденным оружейным мастером. Впрочем, высоко ценились не только его профессиональные качества и талант, но и умение обращаться с людьми – его даже выбирали станичным атаманом.
Самым красивым и богатым в переулке был дом с мезонином Константина Андреевича Горшкова. За Ульбой у него было самое крупное кожевенное производство в городе, расположившееся в семи помещениях, и рабочих у него было больше всех, и доходов тоже. Управляющим у Горшкова работал Емельян Семенов, сын основателя известного в городе торгового дома Саввы Федоровича Семенова.
На Андреевской улице стояло одиннадцать усадеб казаков: Шемелиных, Щегловых, Быковых, Трапезниковых и так далее. Ежегодно на торги выставляли ту или иную усадьбу, так как не все участки еще были застроены. На этой улице сняла свой первый дом «у бабушки Трапезниковой» семья солдата Филиппа Никитича Столбова, десять лет прослужившего в здешних местах и женатого на дочери крестьянина из Гусиной Пристани. Здесь же, на Андреевской улице, арендовал он потом землю у казака Александра Быкова. Филипп Столобов устроился пожарным служителем в пожарной команде. На службу далеко ходить не надо было: свое оборудование и лошадей команда держала недалеко от базарной площади, на месте современного здания театра.
В 1885 году хотел Филипп Никитич купить с торгов земельный участок на той же Андреевской улице. Но не получилось, так как проживающий неподалеку купец Ефим Харузин не пожелал «безобразить» свой квартал бедняцкой хатой. Цена на участок поднялась, и Столбов купил другой – на углу улицы Набережной (ул. Чернышевского) и Пожарного переулка (ул. М. Горького). В этом доме Столбовы прожили до начала 70-х годов ХХ века, когда этот район стали сносить и разбили сквер перед площадью Ленина.
Старожилы города хорошо помнят Петра Филипповича Столбова. Родился он в 1878 году. Все его детство прошло на Андреевской улице, здесь он завел себе друзей, с которыми потом учился в Городском училище. Самое приятное воспоминание – с друзьями всегда, как появятся в карманах деньги, бегут к дому золотопромышленника Самсонова. Арендовала его Задорожнева, которая пекла известный во всем городе хлеб, а особенно – булочки. Запах растекался по всей округе. Одним из лучших друзей был сын местного казака – Дмитрий Щеглов. Дмитрий после окончания училища уехал в Кульджу учиться на переводчика с монгольского и китайского языков. Вторым его закадычным дружком был Василий Бобров. Дедом Василия по матери был тот самый купец Харузин. Ефим Алексеевич Харузин был человеком известным. Домашние считали его скрягой, строгим, а на людях он был совсем другим. Все дело в том, что Ефим Харузин был очень тщеславным, заводил знакомства только с богатыми и высокопоставленными людбми. Избирался гласным Городской Думы на 1887-1900 годы, любил делать пожертвования на городские нужды. Добился, чтобы эти его заслуги были отмечены: в семипалатинской типографии Плещеева был издан плакат, посвященный благотворительной деятельности Ефима Харузина. Подобные плакаты вывешивались для всеобщего обозрения в публичных местах, а позднее на стенах Народного Дома.
Петр Филиппович Столбов сам проработал в Городской Управе много лет. В своих дневниках (с ними мы познакомились благодаря его внучке) он очень тепло отзывался о многих людях, с которыми его свела судьба. В 1886 году он поступил учиться в Городское училище. Отец изо всех сил старался дать ему образование. Но в третьем классе плата за обучение повысилась с трех рублей до пяти. Из училища отец его забрал, отправил учиться сапожному мастерству. Сам Филипп Столбов тоже подрабатывал сапожным и бондарным ремеслом, так как жалования брандмейстера на семью не хватало. В такой момент вмешался в судьбу Петра Столбова протоиерей отец Александр Павлович Сосунов. Он взял на себя кое-какие расходы и велел вернуться в училище, чтобы закончить образование. Интереснейшим человеком был А. Сосунов. Образование он получил в Тобольской духовной семинарии. Сразу по ее окончании отправлен был священником в Николаевскую церковь села Красноярского на Иртыше (с. Предгорное). В своем приходе работал деятельно: открыл школу, завел народные чтения и занялся метеорологией. Аккуратно отмечал колебания температуры, осадки, вскрытие и замерзание Иртыша. После 20 лет службы в Красноярском приходе был переведен в Усть-Каменогорскую Троицкую церковь, где и оставался служить до конца жизни. Сосунов 31 год был законоучителем в разных школах города. «Добрый, незлобливый, весьма деятельный, подвижный. Неутомимый, благодушный, хороший проповедник, точный исполнитель долга», — так писал о нем известный краевед Б. Герасимов. Немного суетливым, но добрым, отзывчивым остался он в памяти Н. Рахвалова.
После окончания Городского училища Петр Столбов поступил на службу в канцелярию Городской Управы. В 1894 году Городским Головой был Василий Локотко, секретарем – Николай Михайлович Псаревский, бухгалтером – Филипп Арсентьевич Красильников. Столбов проработал в Управе 21 год, больше всех он работал с О.Ф. Костюриным. Костюрин, кстати, был дружен еще с его отцом.
Улица Никольская была широка и длинна так же, как и Большая. Застроена капитальными домами с большими усадьбами. Ивановы, Шайтановы, Литвиновы, Щегловы – эти фамилии постоянно повторялись среди домовладельцев. Но и свободных участков было много. Рядом с участками Афанасия Матвеева и Савелия Косихина пустовала земля, которая после смерти Павла Кошкарова отошла его малолетним детям Степану и Татьяне. Ветеринарный фельдшер Степан Кошкаров землю сирот между участками урядника Афанасия Матвеева и мещанина Евгения Бурсина продал в 1893 году Ивану Рубцову, приехавшему в наш город из Томска. Титулярный советник Иван Рубцов был служащим, работал в почтово-телеграфной конторе. В город он приехал в 1892 году, а в 1893 году женился на дочери казака Степана Иванова – Анастасии. Степан Васильевич, дом которого стоял на углу Никольской улицы и Мечетского переулка, был хорошо известен в городе. Очень общительный, авторитетный, избирался станичным атаманом. Часто приходилось ему разбираться в чужих делах, выступая адвокатом, защищая обиженных. Вот, например, Карл Геркан обратился к нему с просьбой в стихах:
«… Навеки заклеймен позором,
Не смоется пятно вовек,
Я пища праздных ьразговоров,
Я самый жалкий человек!..
…Народом я разбит, поруган,
оклеветан, замаран.. Меня
оклеветали злые языки здешних
политических ссыльных».
В этом письме он просит Степана Васильевича защитить его от людской молвы, от сплетен, надеется на помощь. Но проблемы были и с родственниками. Племянница Олимпиада, дочь брата Якова, была арестована в Омске за участие в работе революционного кружка. Вместе с братом Степан Васильевич помчался в Омск, они подняли все свои связи, чтобы вызволить из тюрьмы Олимпиаду. Ее освободили, а затем привезли в город и заперли в доме. Иногда по вечерам выводил отец ее прогуляться на Шестаковскую площадь. Чтобы вызволить ее из тюрьмы, отец объявил ее больной, и теперь мальчишки с соседних улиц сбегались смотреть, как она гуляет, и смеялись вслед. В 1908 году у брата Олимпиады родилась дочь, его двоюродная сестра Мария через свою мать пишет: «Поздравь Степана Яковлевича с дочерью, желаю ему ее вырастить. Но только пусть не учит ее на учительницу, а пусть приучает к хозяйству и к физическому труду, тогда шальные мысли в голову не полезут… Может Олимпиада переживает эту катастрофу, одумается и исправится от своих заблуждений. Не сама ведь она до этого додумалась, а дурное знакомство ее погубило»…
Анастасия Степановна стала женой титулярного советника Ивана Рубцова. Сначала его отправили начальником Шемонаихинского почтового отделения. От поселка, в котором супруги прожили несколько лет, у Анастасии Степановны осталось удручающее впечатление. Она часто писала домой сестрам письма: «… скажу, что встретили праздник (Рождество) по-христански. В первый день у нас были с визитом учитель и писарь, потом были вечером они же, играли в карты, было весело. А на второй день ездили в Николаевский рудник к обедне. Церковь там хоть и миниатюрная, но роскошная. Были у священника николаевского, там я услышала романс, который хочу переписать тебе». Вот и все времяпрепровождение, но и это считалось интересным. Надо отдать должное всем сестрам Ивановым – они все любили читать книги, были рукодельницами изумительными. И все это благодаря их матери Марфе Федоровне, которая их всему научила. После Шемонаихи Рубцовы переехали в Урлютюп Павлодарского уезда Семипалатинской области. Прежде Урлютюп был хорошо укрепленным форпостом, а теперь представлял собой большую богатую казачью станицу с правильными улицами , с несколькими большими домами, крытыми железом и тесом. Было в станице и почтовое отделение, начальником которого стал в 1903 году Иван Рубцов, и начальная школа, и деревянная церковь да несколько лавок.
В 1904 году Рубцовы опять вернулись в Усть-Каменогорск. Иван Андреевич вновь стал ходить на службу в почтово-телеграфную контору, а Анастасия Степановна вела хозяйство. Жили они зажиточно, дом был гостеприимным, и у Ивана Андреевича было немало знакомых и друзей. Таких, как адвокат Альберт Серебровский, известный в городе громкими делами об убийстве и изнасиловании. Импозантная фигура, выше среднего роста, правильные черты лица. Огромную популярность он приобрел среди женского населения из-за своего хобби – он сапожничал, шил дамские туфли на заказ. Местные модницы с удовольствием протягивали ему свои ножки для обмера и не могли уже носить фабричную обувь после той, что мог сшить «милый Серебровский». Долгие годы дружбы связывали Рубцова и с Чеславом Ериным, горным инженером, управляющим Риддерскими рудниками, который был образованным, прогрессивно настроенным человеком, постоянно выступавшим в защиту рабочих. К ним часто присоединялись Дмитрий Иванов (всем в городе была известна его мастерская по изготовлению мебели), Павел Кусков с женой Анной – учителя. Анна Семеновна – начальница Мариинского женского училища, а потом и женской гимназии. Частыми гостями были у них Выдрины – племянники Степана Васильевича, которые занимались торговлей и служили в Управлении золотыми приисками.
В начале восьмидесятых годов прошлого века в нашем музее впервые появилась Нина Александровна Михеева – внучка Рубцовых. Очень скоромно она предложила в музей кое-какие старинные вещи. Вместе с ней мы попали в дом Рубцовых. Это было поразительное зрелище! Мебель ХІХ века, одежда, посуда, сундуки с книгами и журналами. Среди книг полные собрания сочинений Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Гоголя, Леонида Леонова и многих других. Журналы «Родина», «Нива», «Устои», «Изящная литература», «Наблюдатель», «Живописное обозрение». Это ли не показатель образованности и широкого круга интересов провинциального почтово-телеграфного служащего? Нина Михеева передала в фонды нашего музея более трехсот экспонатов, принадлежащих семье Рубцовых – поразительная коллекция, которая дает возможность изучать все сторолны быта, общественной жизни горожан, семейных отношений.
Вторая дочь Степана Иванова – Анфиса – вышла замуж за учителя Порфирия Инфаньева. В 1889 году после окончания Томского учительского института он приехал работать учителем в Риддер. А через несколько лет переехал в Усть-Каменогорск, где женился на Анфисе. Они были очень дружны с Рубцовыми, даже какое-то время жили вместе с ними. Порфирий Семенович очень любил охоту, а еще был известен тем, что стал Почетным гаржданином Усть-Каменогорска. Это звание в городах России было введено с 1832 года. Почетным гражданином могли стать лица духовенства, окончившие университет или другое высшее учебное заведение, чиновники 14-10 классов. Возможно, в городе таких было много, но вот документальное доказательство этого встретилось впервые.
Мария Ивановна стала женой казачьего офицера Игнатия Дорофеева. Родом он из небольшой казачьей станицы Долонской, расположенной на правом берегу Иртыша ниже Семипалатинска. В урожайные годы Долонская представляла собой большую хлебную пристань, а в обычное время в ней было всего полторы сотни дворов и шестьсот человек населения. Естественно, что Усть-Каменогорск, куда Игнатий Дорофеев попал в 1897 году, понравился ему больше. Он писал своему отцу: «Так вот – здесь я чувствую себя на своем месте, я понял, что жить в Долони я бы не смог. Знания, приобретенные мною, постепенно рассеялись бы, и превратился бы в я в нуль. А здесь я служу, могу продвигаться по службе, могу пополнять свои пробелы в образовании». С атаманом Отдела Игнатий инспектировал станицы и пограничные посты: Чаган-Обо, Май-Копчагай, Саз, Кызыл-Агаш, Кузеунь. Эти названия, хоть и несколько измененные, сохранились до нашего времени. Дорофеевы переезжают в Джаркент. Мария первый раз уехала из родного города, очень скучала, часто писала домой письма, очень интересные письма 1905 неспокойного года. Вот лишь выдержки из них.
«Все забастовали, у нас телеграфисты бастовали…» — «Казаков не отпускают домой, до весны оставили, так они очень недовольны и все бранят начальство, собираются взорвать канцелярию» — «25 октября у нас в канцелярии был вечер, наши были все, из второго полка кое-кто, был генерал – бригадный командир. Все устроено было хорошо, повеселились, потанцевали. Мы с Игнатием в четыре утра приехали домой, а остальные разошлись в шесть — «Теперь поди уж с войны пришли, которые неженатые, так жениться начнут, вот свадьбы у вас загремят. Как бы наша Клавочка не улетела после Рождества, еще Иван Измайлов придет – тоже свадьба. Так вы загуляетесь»…
Весной 1906 года Мария пишет: «Игната назначили в город Урумчи начальником взводного конвоя. <…> Адрес таков: через г. Чугучак в г. Урумчи командиру Российского Императорского консульского конвоя Игнатию Васильевичу Дорофееву». По договору 1851 года, заключенному в Кульдже между Россией и Китаем, в некоторых русских и китайских городах разрешалась беспошлинная торговля, открывались консульства. Таким был и китайский Урумчи. Конвой охранял консульство, торговые караваны.
В 1908 году Мария пишет домой: «Игнатия начальство оставило еще на два года в полку, да здесь ему и лучше, он может подготовиться к экзаменам в Академию – ему нужно немецкий и французский языки знать, и вот он учит их тут самоучкой, а если что нужно спросить, то есть к кому обратиться: доктор и его жена хорошо говорят на этих языках»…
Дружили Рубцовы и с соседями по Базарному переулку, дом их стоял на углу. Недалеко от них жил Алексей Новолотский, а напротив жила семья оружейного мастера Ивана Новолодского. Дважды он был станичным атаманом. У Ивана Ефимовича и Елизаветы Фоминичны было пятеро детей: Мария, Евгения, Петр, Елена, Павел. Мария Ивановна Новолодская – Корнилова окончила Мариинское училище. Работала учительницей в Пантелеймоновке, а потом в школе имени Ушанова, Максима Горького, Крылова. Ее дочь – Зинаида – стала Пахотиной.
Иосиф Пахотин – из мещан, отец его служил в почтово-телеграфной конторе, одно время был начальником Зинаиды. Сам Иосиф окончил в Семипалатинске учительскую семинарию, работал сначала в Кокпектах, а потом и в школах города. Интересно, что Евгения Новолодская тоже связала свою жизнь с учителем – Германом Новиковым.
Вообще-то, если на план города посмотреть внимательно, то по Базарному переулку повторяются почти одни и те же фамилии: Новолодские, Литвиновы, Молодовы, Шайтановы.
Все в городе знали Александра Литвинова – много лет он работал секретарем уездного начальника. У него в городе было несколько домов, в одном из них был открыт электротеатр «Модерн».
Или, например, семья Молодовых: Лука Петрович, его два сына – Дмитрий Лукич и Иван Лукич. Старожилам знакомы эти фамилии. Иван Лукич Молодов преподавал в школах города более сорока лет русский язык и литературу. Дмитрии Лукич был станичным ветеринарным врачом. Одним из близких друзей этих двух семей был Александр Волков, с Иваном Лукичем они вместе начинали работать. Волков часто бывал в семье Дмитрия Молодова, его дочь Зина помнит писателя с раннего детства. В 1923 году Зине Молодовой исполнилось одиннадцать лет, она училась, рукодельничала и любила переписывать стихи в альбом. Маленький альбомчик «для милых искренних друзей, для памяти минувших дней» явился для нас неожиданным подарком. На одной из страниц посвящение Зине М.:
«Во время скучной северной зимы,
Когда трещат сердитые морозы,
Среди снегов с восторгом видим мы,
Как расцветают пышным цветом розы…»
Это стихотворение – подарок Зиночке Молодовой в день рождения от Александра Волкова. Теперь, когда мы знаем Волкова как известного писателя, такая маленькая находка вдвойне приятна. Небольшое, нигде не опубликованное стихотворение 1923 года.
Зинаида Молодова вышла замуж за Иннокентия Семенова, внука известного купца Саввы Семенова. Отец Емельян умер в Семипалатинской тюрьме как враг народа, хотя, вспоминает Зинаида Дмитриевна, сдал совестской власти много золотых монет, золотых изделий. Дом их конфисковали – там устроился отдел НКВД. Иннокентию тоже туго пришлось, он даже уехал на время из города, но потом вернулся, работал в «Маслопроме».
Интересны детские воспоминания Зинаиды Дмитриевны: «Недалеко от нас жили Рубцовы. Они часто прогуливались по улице, я очень любила рассматривать наряды Рубцовой, она была большой модницей. Особенно мне нравилась у нее зеленая накидка». Вот эта накидка-тальма в настоящее время является музейным экспонатом. Родители – Молодовы – пользовались услугами портнова Ушкова и портнихи Евдокии Баженовой.
Напротив дома Молодовых расположилось кирпичное здание кредитного товарищества, в 1914 году там был открыт Городской банк. На Базарной площади находилось казначейство, открытое в 1898 году вместо ранее существовавшей Приходно-расходной кассы. Степан Вахрушев и Петр Чехломин служили в казначействе. Главной же достопримечательностью этого уголка города являлся Народный Дом, которому в этом году исполнилось сто тринадцать лет. На одном из маскарадов в Народном Доме произошел курьезный случай, о котором долго говорили в городе. Как раз только прошли выборы, и купца Михайлова второй раз избрали городским головой. У него отсутствовала левая рука, зато правая рука действовала за двоих – он считался отъявленным взяточником. В Народном Доме, наряду с другими потешными смешными масками, появилась уникальная маска: фигура с двумя головами и одной рукой. Левой руки нет, а правая – длинная, загребущая. Под маской скрывался работник аптеки Инькова.
А насчет взяточничества в Городской думе поговаривали всякое. Каждый год Дума сдавала частным лицам в аренду две переправы через Иртыш, мост, рынок и бойню. Вот, например, Василий Кодинцев крепко вошел в быт и экономику города как арендатор нижнего парома, содержатель постоялого двора. Каждую весну, пока не оборудуется паромный мост на реке Ульбе, содержит он переправу через бушующую реку, сшибая гривенники и пятаки с пассажиров. Надобность в переправе большая, доходы от нее хорошие. Василий Осипович небольшого роста, худощав, с реденькой впроседь бородкой, серыми глазами. Ежегодно он успевал прежде других заключить договор с Городской думой об аренде переправы. Правда, надо отдать ему должное, все средства сплавные у него были в полном порядке, а пассажиры – в безопасности.
Вполне вероятно, что много в нашем городе людей, которые собрали и хранят интересные документы и сведения о своих предках. Пусть они остаются до поры в семейных архивах, но, может быть, в будущем не один из специалистов-краеведов будет благодарен энтузиастам – изыскателям.